«РУССКИЙ ЯЗЫК – ДУХОВНЫЙ ЩИТ РОССИИ»

Станислав Жаров

Текст выступления на Втором Всероссийском духовно-мировоззренческом Форуме «Народное Образование».

Санкт-Петербург, 2023 г.

2023 год объявлен в СНГ «Годом русского языка как языка межнационального общения», и, что ещё более важно, русский язык назван силой, скрепляющей единое цивилизационное пространство на территории Содружества, духовно-нравственным стержнем, формирующим созидательное мышление и объединяющим народы. И это не просто громкие слова. Данную формулировку вполне можно рассматривать как декларацию об изменении статуса русского языка: впервые за многие годы, у него появилась возможность выйти из положения средства коммуникации регионального значения и вернуть себе самого себя. Поэтому наша задача – сделать для этого всё необходимое. 

И наиболее логично – начать с формирования соответствующего понимания и отношения к языку. Ведь продвижение чего-то требует хорошего и глубокого знания того, что продвигается. Следовательно, прежде всего нам важно ответить себе на вопрос: а существует ли наш язык как субъект, являющийся духовной осью, творческой и объединяющей силой?

Казалось бы, ответ очевиден: более 150 миллионов человек сегодня говорят по-русски, следовательно, он есть. Однако простое использование языка как инструмента коммуникации не наделяет его качествами духовно-нравственного ориентира, объединяющего народы. В том-то и дело, что для этого он должен быть субъектом, обладающим полнотой бытия. 

Поясню, что здесь имеется ввиду. 

С позиции философии «полнота бытия» складывается из «самобытия» и «инобытия». Самобытие языка – это язык с точки зрения самого себя, а также его носителей, отождествивших с ним своё сознание, или, иначе говоря, восприятие языка в контексте самого языка. Инобытие – это любой другой взгляд на язык, рассматривающий его в самых разных контекстах: в отношении других языков, научных или культурных парадигм и прочего. Вместе эти аспекты составляют полное бытие языка, в котором он и является собственно Языком – источником духовной силы, смысла и единства народа.  

Именно такого, глубокого, сущностного понимания русского языка нам сегодня не хватает. 

Сегодня доминирует инобытийный взгляд на язык: он достаточно широко представлен и крайне многообразен, поскольку это любая иная точка зрения, отличная от точки зрения самого языка. К нему, например, относится конвенциональный подход, рассматривающий язык как случайно возникшую систему «звуковых знаков», имеющую исключительно утилитарное назначение: удовлетворения нужд коммуникации и выражения представлений человека о мире. Внешняя сторона языка здесь активно исследуется, ей посвящено множество трудов блестящих специалистов, самым пристальным образом рассматривающих русский язык в сравнении с другими языками, в контексте исторических периодов, социальных групп и прочего. А вот тех, кто разделяет точку зрения языка на себя самого, гораздо меньше. Наиболее близки к самобытийному взгляду, представители реалистического подхода, среди которых можно назвать Павла Флоренского, Сергия Булгакова, Алексея Лосева и ряд других учёных, утверждающих, что за «телом» языка (его фонематическим строем, грамматикой и прочим) стоит «истинно сущая, универсальная и надперсональная, смысловая реальность», которая выражает себя через слова языка. Или, по-другому, что «Язык – это дом Бытия (Бога)», ибо Первосущность (Единый Творец) «облекает себя сначала в языковые формы».

К сожалению, позиция сторонников реалистичного, а не условного подхода к языку, в настоящее время не популярна и признаётся очень немногими. Тем не менее, если мы говорим о русском языке как о духовной основе и объединяющей творческой силе, то просто обязаны обратить внимание именно на внутренний, сущностный его аспект, ибо наша задача как носителей русского языка – выражать его самобытие, быть носителями его точки зрения. В определённом смысле нам необходимо заново открыть русский язык и увидеть, что по природе своей он субъектен, внутренне неизменен, незыблем, вечен, поскольку изначально обладает онтологическим, сакральным, измерением.

Словом, речь идёт о принципиальном изменении отношения к русскому языку: о признании его онтологического статуса. В том числе на законодательном уровне. И сделать это необходимо именно сейчас, когда решается вопрос субъектности России и будущего Русского Мира.

Всё, происходящее с нами, имеет непосредственное отношение к языку, ибо то, что происходит с языком и в языке, происходит и с нами. Объясняется это тем, что человек – языковое существо. Он воспринимает реальность и взаимодействует с ней через её описание. То есть именно язык определяет наше мировоззрение, сообразно с которым мы видим реальность и себя в ней так, а не иначе. Мироописание, мировиденье и миротворение – это основные функции языка, поэтому огромное значение имеет то, на каком языке мы говорим и думаем: реальном или конвенциональном, ибо от этого зависит состояние нашего мира и качество нашего существования в нём.

Посмотрим, вкратце, на ключевые отличия двух этих языков.

Реальный язык обладает онтологическим статусом, выражает истину, и описывает саму реальность, благодаря чему его носитель видит мир таким, какой он есть.

Реальному языку свойственна точность описания: значение слова в нём соответствует смыслу того объекта, который оно описывает, означающее (звуковой и графический образ) без искажений передаёт суть и назначение означаемого (самого описываемого предмета или явления). Слово языка, обладающего сакральным  статусом, есть предельное высказывание о предмете, который оно описывает. Здесь сам язык говорит о вещах, раскрывая их смысл и суть.

В языке, обладающем онтологическим статусом, у каждого слова есть свой – собственный – смысл, а не приписанное ему значение. И не только у слова: но и у буквы, и у слога, и у корня.

А потому за каждым словом стоит реальность, которую оно выражает. Причём именно реальность, а не конвенциональное представление о ней. Это означает, что человек, который говорит на таком языке, существует в реальном мире, видит его таким, какой он есть и воспринимает его без искажений.

Язык, имеющий сакральное измерение, относится к разряду богооткровенных. Его никто не придумывал и не сочинял. Он есть не что иное, как выражение Божественного Логоса, а его слова, как писал выдающийся исследователь языка, Константин Сергеевич Аксаков, «это голос сознающего разума, данного свыше». И задача человека – сонастроить, соединить, отождествить с ним своё сознание, дабы обрести возможность идти по пути духовной реализации, по пути вочеловечивания, богопознания. 

Реальный язык самобытиен, а потому творит целостный, благополучный мир, наполненный высшим смыслом. В нём каждый человек существует как субъект, способен видеть истинную суть любого предмета или явления, может по-настоящему воспринимать другого человека, а значит строить счастливые отношения и здоровое общество, скреплённое единым мировоззрением, ценностями, образом действий, а также находящееся под божественным покровительством. 

Конвенциональный язык не имеет сущностного измерения и потому выражает не истину, а чьи-то мнения о ней; описывает не то, что есть, а только представления о мире, подменяя реальность на её мнимую версию. 

Это означает, что язык, не имеющий онтологического статуса, искусственен и лишён смысла, поскольку рассматривается как набор звуков, случайным образом сложившихся в процессе хозяйственной деятельности в какие-то сочетания, которыми потом договорились называть разные объекты. Его элементы – буквы, слоги, слова – не более чем условности, за которыми не стоит ничего, кроме соглашения понимать их так, а не иначе. 

В таком языке слово всегда вторично: оно выступает в роли ярлычка, указывающего на объект, но при этом ничего не сообщает о его сущностных свойствах; служит лишь для вербализации чьих-то представлений о нём. Означающее здесь не соответствует означаемому, оно – пустая форма, не имеющая собственного содержания, а потому приписываемые слову значения могут меняться в зависимости от ситуации, идеологии, личной выгоды, уровня образования и других условий. Поэтому любое высказывание в нём есть ложь. 

Конвенциональный язык формирует виртуальный мир. Ведь если предмет или явление описываются на условном языке, то описываются не объективно существующие предметы и явления, а всего лишь представления о них. Соответственно, все описания, сделанные на этом языке, – просто чьи-то фантазии, которые не имеют отношения к реальности. Поэтому возможность истинного познания в таком языке попросту отсутствует. Согласитесь, что проку в том, если самый лучший педагог, используя новейшие технические средства, будет рассказывать детям что такое «добро» и «зло», «правда», «любовь», «отечество», предлагая в качестве объяснений этих понятий не то, что они означают на самом деле, а свои или чьи-то представления о них... Словом, человек, который воспринимает реальность с помощью профанного языка, лишён доступа к Смыслу, не в состоянии адекватно познавать себя и мир, а также не способен по-настоящему понять другого. Понять друг друга пользователи конвенционального языка в принципе не в состоянии, а потому счастливых отношений у них быть не может. Тем более что они отсутствуют как субъекты отношений, ибо те, кто говорят и думают на бессмысленном языке, сами превращаются в пустые знаковые формы, которые можно наполнить любым содержанием. Самоописание здесь – всего лишь условность, а значит такие важные понятия, как «народ», «человек», «мужчина», «женщина», всегда можно поправить в словаре и придать им любое значение, в соответствии с которым люди начнут себя воспринимать и действовать. 

Кроме того, несоответствие означающего означаемому, характерное для конвенционального языка, приводит к шизофренизации сознания, как отдельно взятого человека, так и всех, кто с помощью этого языка воспринимает мир. Так что ни о каком едином мировоззрении, а значит и общих ценностях и образе действий тут говорить не приходится, так же, как не может быть и речи о какой-либо объединительной функции профанного языка. Наоборот, он обусловливает дробление мира и отчуждённость людей друг от друга. Более того, если язык десакрализован, то и человек тоже: он отчуждён от высшего в себе, и потому духовное в нём может быть подменено на нечто иное. Например, на то, что предлагают трансгуманисты редукционистского толка в своём стремлении заменить человека машиной. И в этом нет ничего противоестественного: для тех, кто живёт не в реальном мире, а в созданном конвенциональным языком симуляторе реальности, это вполне уместный и в каком-то смысле даже эволюционный шаг. Особенно, учитывая их отделённость от высшего в себе, от Бога.

Язык, не имеющий священного измерения, формирует не только виртуальный, но и безбожный мир, поскольку сам этот язык имеет не божественное, а конвенциональное происхождение. Человек в нём постепенно расчеловечивается, ибо лишён онтологического статуса. Он – только тело – пустая форма, у которой нет связи с небесной душой, а значит с Богом. Соответственно, у него нет, и никогда не будет, божественного покровительства, заступничества и благословения свыше. Он уязвим, беспомощен и беззащитен перед любым внешним воздействием. 

Какие же выводы можно сделать на основании даже такого, беглого, обзора? Прежде всего, что духовно-нравственным стержнем, формирующим созидательное мышление, объединяющим народы и творящим счастливую реальность и здоровое общество, может быть только язык, обладающий онтологическим статусом. И значит причина, по которой мы всё ещё не живём в таком мире и не создали такое общество, состоит в том, что мы отчуждены от своего языка, не воспринимаем его самобытийного измерения.

Чтобы убедиться в этом, достаточно задаться вопросом: кто сегодня способен, услышав или прочитав слово, рассказать о его смысле? Не выдвинуть свою версию, не вспомнить определение, данное в словаре или воспринятое в детстве от взрослых, а увидеть смысл самого слова за сочетанием конкретных буквенных символов и звуков. Ответ очевиден… 

В этом и состоит причина того, что большинство русскоговорящих людей сегодня особо не переживают за будущее своего языка. Ведь для них он – всего лишь условность и потому нет особой разницы, с помощью каких звуков и значков общаться. Главное, чтобы можно было обмениваться информацией, а уж как при этом будет писаться то или иное слово и что оно будет означать, всегда можно договориться.

Поэтому дискутировать о важности повышения грамотности и сохранения чистоты русского языка с теми, для кого язык – всего лишь условная система звуков и знаков, просто бессмысленно. Потому что любой довод для носителей конвенционального языка будет условностью, которую всегда можно опровергнуть, поскольку слова для них не имеют отношения к истине. Другое дело, если сознание народа пробуждено и сонастроено с самобытийным аспектом языка, если народ говорит и думает на реальном языке, обладающем полнотой бытия, в котором высказывание истинно по определению: это так, потому что так говорит сам Язык. Только тогда и возможно настоящее понимание и единство в обществе. 

Вот почему нам важно от инобытийного взгляда на русский язык перейти к самобытийному. Перестать воспринимать язык как только форму и выйти на осмысление его сакрального измерения. А оно действительно есть. Трудно не заметить очевидного: язык не возникает с рождением человека и не исчезает после его смерти. Он был до и продолжает быть после. Он есть всегда. 

Да, русский язык может менять свою «наружность», но не свою суть. Сущностно он всегда такой, какой он есть: сакральный, священный язык света. Об этом сообщает само слово «русский», где корень «рус(ь)» связан с понятием «свет». Отсюда в говорах: «вынести на русь» – вынести на свет. А свет – это то, что делает всё видимым, ясно различимым. Корень «рус» говорит о том, что русский – это язык, который максимально точно и ясно выражает Божественный Замысел. Это язык Света, максимально приближенный к Языку Творца – того, кто и есть Свет.

Русский Язык онтологически достоверен, а значит истинно сущ. Он есть выражение Истины. Он есть сама Истина, данная нам в доступной (едино-раздельной буквенно-смысловой) форме. 

Русский язык не потому русский, что мы говорим на нём, а это мы – русские, поскольку говорим на русском языке. 

Поэтому наш суверенитет, право на самоопределение, на свой путь и собственную судьбу напрямую связаны с признанием онтологического статуса Русского Языка. Только после признания его сакральности можно говорить обо всём прочем: об онтологии, гносеологии, теологии, пневматологии, психологии, космологии, физиологии языка, и изучать Русский Язык с этих позиций. Только тогда всё это будет иметь смысл и развитие на государственном уровне.

Завершить своё выступление я хочу словами основоположника российской педагогики, Константина Ушинского: «В языке одухотворяется весь народ и вся его родина... Язык есть самая живая, самая обильная и прочная связь, соединяющая отжившие, живущие и будущие поколения народа в одно великое, историческое живое целое». Эти строки всегда будут актуальны, как напоминание о том, что народ – это язык. Являясь основой мировидения и мировосприятия народа, язык определяет его реальность и судьбу. Если Русский Язык – сакрален, то и народ сакрален. Такой народ находится под божественным благословением и защитой, ибо его хранит Священный Русский Язык – несокрушимый Духовный Щит России.